Бараев Леонид - Часы Фишера
Леонид Бараев
Часы Фишера
Из заметок о неразличимости профессионализма
1996
Сказать, что мы, "простые" шахматисты, любители игры,
занимающей среди культурных достижений человечества совершенно
уникальное место, живем сейчас, как говорится, в самом конце
века (и тысячелетия заодно ), живем, не более и не менее как в
"эпоху Фишера"... Ну, это значило бы вызвать откровенную улыбку
многих, если почти не всЭ, здраво настроенных... Прежде всего
гроссмейстеров, мастеров, кандидатов в мастера. Да и изрядного
количества разрядников...
И, лично с моей точки зрения, это вполне понятно - такая
реакция, вплоть до покручивания пальцем у виска,
свидетельствует (подтверждает) о, мягко говоря, некотором
удалении подавляющего большинства коллег американского
гроссмейстера от понимания как раз реальных проблем шахматного
профессионализма.
И - не только...
Впрочем, что-то доказывать в интересующем нас плане - речь
идет, надеюсь, о взаимном интересе, двустороннем, автора и
благосклонных читателей! - вряд ли было бы правомерно и тем
более - перспективно.
В любом деле (области знаний, разновидности искусства)
процент сносных профессионалов огорчительно (но к этому давно
пора привыкнуть, привыкать постоянно и, скажем так,
дополнительно), а пожалуй, и почти катастрофически, мал. В
шахматах еще хотя бы и потому, что первоначальные (!) правила и
даже закономерности сравнительно несложны. Научился, вроде бы
освоил их, - так играй на здоровье, вперед без страха и
сомненья! Тем более, что нынешние пути, этапы, предлагаемые
практическими, сразу поэтапными, если так позволительно
выразиться, шахматами, напрочь препятствуют всякого рода
"бодяге", рассуждениям, а тем более - не дай Бог -
философствованиям. Научился - значит, умеешь, не так ли ?..
Умеешь - так пользуйся навыками, борись, побеждай, проигрывай,
подымайся - и снова вдаль, из грязи в князи, а вдруг да
получится, попробовать (пробовать) в любом случае стоит!..
"Действительно, наша практическая, реальная жизнь, когда
ее не тревожат страсти, скучна и пошла; когда же мы попадаем во
власть страстей, она скоро становится печальной: поэтому только
те могут быть названы счастливыми, у кого имеется некоторый
излишек интеллекта сравнительно с тем, что требуется для
надобностей их воли. Ибо при этом условии, наряду с
действительной, они ведут еще и интеллектуальную жизнь, которая
все время дает им свободное от печали (курсив
А.Шопенгауэра - Л.Б.) и вместе с тем живо интересующее их
занятие. Одного досуга, т.е. свободного от служения воле
интеллекта, для этого недостаточно, - требуется действительный
избыток силы: только при нем мы бываем способны к чисто
умственному, не подчиненному воле труду: напротив, "досуг без
книги - это смерть и погребение заживо" (Сенека, "Послания", 82
). И вот, в зависимости от того, насколько этот излишек мал или
велик, существуют бесчисленные степени такой интеллектуальной
жизни, проходящей наряду с реальной, начиная от простого
собирания и описания насекомых, птиц, минералов, монет - и
вплоть до высшего творчества поэзии и философии. Эта
интеллектуальная жизнь ограждает не только против скуки, но и
против гибельных последствий ее. Именно она становится
предохранительным средством против дурного общества и против
многочисленных опасностей, несчастий, потерь и
расточительности, которым подвергается человек, если он ищет
своего счастья исключительно в реальном мире. Так например, моя
философия не дала мне совершенно никаких доходо
